В какой-то момент я должна была озвереть и стать строгой русской сучкой, как, видимо, называли меня во след обломанные собеседники. Во всяком случае мои собеседники всякий раз громко спрашивали, откуда я, только после моего ухода.

Наш брат слывет тут толстым кошельком и чопорностью похлеще англичан викторианской эпохи. У меня же в этой поездке английский оказался слишком хорош, а общительность, видимо, чрезмерной. Я, надо сказать — девочка замкнутая и необщительная в своей доазиатской жизни — удивляла сама себя. Я теперь могла часами напролет трещать в барах обо всем с первым встречным-поперечным. Конечно, дорога полная эмоций и легкость, воспетая в поэзии, того, как легко открыть душу случайному попутчику, а главное, ограниченность в общении, не в трепе ни о чем, а именно в общении, заставляло выходить меня на большую дорогу в поисках живой души.

Однако же, мой скромный опыт предостерегает: чтоб не испортить эмоции и впечатления о людях нужно ходить в правильные места и быстро пресекать неправильные знакомства. Могу похвастаться: говорить “давай, до свидания”, встать и уйти посреди разговора, когда взгляд твоего собеседника не поднимается выше твоих колен (а дальше шорты и неинтересно) у меня всегда хватало воспитанности и природной скромности.

Не знаю, в чем именно проблема, но совокупность факторов, когда ты путешествуешь по Азии одна, молодая, словоохотливая, да и вообще симпатичная на лицо, дает противоположному полу повод думать, что ты, как и они, в вечном поиске секса и новых партнерш со всех уголков мира. Азиатская “кукольная любовь” надоедает всем, и это не мои слова, а этих самых моих случайных попутчиков. Когда все получить слишком просто, зайдя в массажный салон, то становиться скучно и настоящие самцы отправляются на поиски и завоевания.

Есть еще одно существенное неудобство, близкое по сути и столь же надоедливое, как и описанное выше. дело в том, что в Азии мне было сложно быть грубой, вот прям проявить отрицательные эмоции было тяжело, да и не к чему приложиться. У других получается, знаю, читаю иногда отзывы о гостиницах, но это точечно. Тут, действительно, все улыбаются, а ответить на улыбку “кирпичом” нужно иметь опыт и броню против позитива.

Когда я гуляла по пляжу, местные и приезжие азиаты все время просили сфотографироваться с ними. Я поначалу соглашалась, ну разве сложно. Хотя, допускаю, что приехали бы эти мусульмане в чадрах, например, в Россию, и с ними просились бы фотографироваться — вряд ли кто-то из них захотел бы это делать, потому что это, во-первых, чуть ли не противоречит религии, а во-вторых, выглядит, как будто фото с обезьянками в зоопарке.

Я белая, на обезьянку не похожа, но в какой-то момент стала ощущать себя именно так, да и просто надоело. Это мой мир и моя прогулка, мне не приятны вторжения. Я стала выходить с наушниками, чтоб не слышать просьбы, но бывали случаи, когда люди подходили и садились рядом, ждали встречи со мной взглядом. Чаще всего так поступали дети. И стоило мне поднять глаза, то всё — тут же следовала просьба, а когда дети и улыбаются и у них глаза горят, отказать сложно. И начинается: сначала групповое фото, а потом с каждым в отдельности. А подходят они человек по пять, как минимум, и вот стоишь, как статист Петр I у Исакия, и перекладываешь руку с плеча на плечо. И так ведут себя не только дети. Взрослые, в дополнение к тем же приемам получить фото, все время хотят продолжения. Они представляются, мы пожимаем руки и… и тебя не отпускают, натурально! Ты тянешь, а тебя держат. Сегодня я не дослушала и просто выдернула руку, адьос, я тебя сфотографировала на фоне автомата по продаже шлепок и все, разошлись. Так нет, догнал, тронул за плечо и продолжил разговор. И тут я не выдержала, накипело! Я ему ответила, что я его не приглашала, какого хера он решил, что со мной можно гулять, даже не спрося разрешения и так далее, и так далее. Выговорилась, развернулась и пошла, не оглядываясь.

Я уходила, а в след все тоже самое — вопросы от официантов кафе, что поблизости: “Откуда она?” Как будто доступность к душе и телу действительно можно определить по паспорту.