Опыты над собой могут быть самыми разными. Но лучше это делать самому, чем выполнять требования коуча на каком-нибудь модном тренинге. Погружение себя в непривычную обстановку порой сродни мазохизму. Ради чего ты это делаешь, в отличие от мазохистов, ты не знаешь. Они  удовольствие от боли получают, а ты просто понимаешь, что тебе плохо, но продолжаешь высиживать шальную мысль, что эта, отличная от привычного мира среда, должна дать плоды и не пройти бесследно. Ты уверен, что опыт будет позитивен, ведь все произведения публичного искусства, рожденные в муках, известны публике не менее, чем история их сотворения автором в ужасных условиях, для многих людей просто непригодных к жизни.
Знаю, все написанное я измеряю по себе. И пусть, мои произведения пока еще не известны широкой публике, однако, прочитывая созданное во времена высшего душевного страдания, не могу не удивляться, и всякий раз сама себя спрашиваю: “Кто мне это продиктовал?”

Но меру искусственного самобичевания нужно знать. Конечно, есть абсолютно независимые от нас обстоятельства, когда мы напрягаем все силы, выплывая из дерьма, а есть ведь и такие, когда мы сами себя опускаем до животного состояния бытия. Хотите пример? Вот, пожалуйста! Из экономии 6$ в день, но на минуточку, это ни много ни мало стоимость моего ежедневного обеда в Кута, переехав в более дешевый отель на соседнюю шумную улицу, я не то что осознанно и намеренно, но лишила себя полноценного здорового сна. Этот недосып, с одной стороны, ведет к физическим страданиям жизни  и превращает тебя со временем в не выспавшегося оборотня, а с другой — такие страдания — прямой путь к просветлению в творчестве.

Обычно это происходит так: сначала ты не высыпаешься, но продолжаешь тянуть лямку, суетиться по жизни и что-то делать, засыпая на ходу (так работают большинство клерков). Потом ты присоединяешься к шумной толпе в баре под окнами (раз уж совсем не спишь), а далее напрочь меняется твое состояние и мировоззрение, и ты становишься одной общей массой со всеми посетителями бара. Ты лишаешься своего целостного мира, лишь потому что сам вовлек себя в это.

И вот сижу я на балкончике своем, напротив бара, там вовсю шалят экспаты приехавшие в Куту,  ради волны и дешевого секса, и орут наизусть песни Эйминема:

“You better — lose yourself in the music, the moment
You own it, you better never let it go
You only get one shot, do not miss your chance to blow
This opportunity comes once in a lifetime
You better…
You can do anything you set your mind to, man.”

Я их слушаю в своих новых коротких шортах и сдерживаю себя, чтоб не сорваться туда. Не уверена, что мне это так уж не нужно, но не попробуешь — не найдешь, верно? Однако попойки в барах и разговоры ни о чем и обо всем, когда твой голос смешивается с очередной песней, ты подхватываешь припев и твоя речь становиться чуточку приземленней и жизненно мудрей, мне во время этой поездки порядком поднадоели. Телефонные номера, что расшевелили мой устоявшийся список контактов, так и останутся мертвыми цифрами, захламляющие цифровое пространство. Какой-то надлом произошел, хочется тишины и спокойствия и лишь шум обрушившейся волны, долетевший в секунду до того, как ты сам обрушиваешься в сон. А что я здесь делаю и что меня сюда привело и держит? Я не знаю. Хочется сделать шаг, вопреки всем советам Будды на Золотой горе, посидеть и осмотреться. Я знаю, что завтра будет тихое утро и будут петь лишь птицы, на том же самом месте, где сейчас накачивают свои безразмерные желудки алкоголики из Австралии. Без дождя не бывает радуги? Наверное нет.